Biztonságpolitika

Döntő fordulatot jelentett a Szovjetunió sorsában Mihail Gorbacsov színrelépése. A világban és odahaza is mindenki várta, hogy Ő lehet - és legyen is - a „korszakváltás” embere. A „levegőben” az vert már egy évtizede hullámot, hogy el kell dőlnie melyik globális hatalom viszi át az emberiséget a tudományos-technikai forradalom új korába. Megbékélésre számítottak a népek, s arra, hogy az addig szembenálló ideológiai, gazdasági, politikai erők élén mindkét oldalon innovatív, nyitott szemléletű, karizmatikus és globális döntésekre képes vezető vigye az ügyeket. Az USA-ban 1981 januárjában megjelent ilyen vezető, Ronald Reagan személyében, s hozta magával a „reaganomics” megújulási politikát. A Szovjetunióban – az elemzett folyamatok stációit maga mögött hagyva – végül ilyen szerepre választódott ki 1985-ben Mihail Gorbacsov.

A világ várakozása annyiban pozitív eredménnyel teljesült, amennyiben a hidegháború abbahagyásával sikerült elkerülni a nukleáris összecsapást. Ugyanakkor a Szovjetunió számára ez a kiegyezés, olyan „kompromisszumot” tartalmazott, amelyben egységes államként felmorzsolódott, s az örököseként reinkarnálódott Oroszország pedig rákényszerült a társadalmi rendszerének a szinkronizálására, a kapitalista berendezkedésű fejlett országokéval.

Gorbacsov szerepe itt véget ért. A fordulat már nem az általa elképzelt forgatókönyv szerint történt. A tanulságok miatt mégis fontos megismerni a törekvéseit, a történtek menetét és következményeit, amelyekből kinőtt egy új ország, a megváltozott körülményekhez alakított sajátos rendszerével. Amikor áttekintjük a folyamatot, akkor három szakaszt különíthetünk el:

• a még létező Szovjetuniónak a hidegháború befejezése érdekében folytatott küzdelme során, a politikai rendszerében szükségesnek vélt átalakítások elindítása;
• a Szovjetunió megszűnésével, a helyére lépő és újjászülető Oroszországi Föderáció társadalmi-politikai rendszerének „típusáért” vívott harc;
• Oroszország új politikai rendszerének konszolidációja és annak fejlődési állomásai.

Az SZKP főtitkári tisztségébe kerülve, Gorbacsov öröksége a szovjet-szocialista politikai rendszer „brezsnyevi-mutánsa” volt. Ennek alapja a „pangás jellegű szocializmus”, amelyben mindenki megkapta - a gazdaság állapotához kapcsolódóan, kismértékben „plusz-mínuszban billegő” – államilag garantált juttatásait, s ezen felül pedig magáról gondoskodhatott a kapcsolatrendszere hasznosításával. Az állam „pártfelügyelet” alatt - az 1977-s Alkotmány 6. cikkelye biztosította jogalap szerint – „gúzsba kötve táncolt”. Gorbacsov számára ezért a legsúlyosabb tehertétel volt, annak a szervezetnek a szerepét megtalálni a reformjaiban, amelynek az élén töltötte be az ország első emberének posztját.

Természetesen nem lehet mellőzni a politikai rendszer állapotának és reformálhatóságának a kritériumait vizsgálva a globális és más területekhez kapcsolódó hazai körülményeket sem – jelentős mértékben ezt megtettük az előző fejezetekben – mégis itt a „rendszerszervező” elemre, vagyis a „pártállam – állampártjára” koncentrálunk. Ezt tette a Főtitkár is, amikor rájött, hogy a Szovjetunió további létének és társadalmi-formációjának a kulcskérdése az SZKP sorsa, és helyének, szerepének a megtalálása a peresztrojka menetében. Olyan problémára kellett választ találni, mint ami végig kísérte a szovjet-szocialista rendszer egész történelmét: miként valósíthatóak meg a szocialista célkitűzések vegyes-tulajdonviszonyokra épülő piacgazdaság esetén?! Azt már a NEP és a hruscsovi, majd a koszigini gazdasági reformok kudarcai mutatták, hogy szinte lehetetlen feloldani ezt az ellentmondást, hiszen ha az SZKP magára vállalja a kapitalista jellegű gazdaságot, akkor meggyengíti a saját szociális bázisát, és elégedetlenségeket vált ki a társadalom vagyoni különbségeinek jelentős növekedése.

 A viták kiéleződtek a pártban és azon kívül is. A piaci-reformok hazai szorgalmazói, és a szovjet piacra, befektetésekre számító külföld is számos választ várt. Először is: mi lesz az „agyaglábakon álló”  Szovjetunióval? Ha szétesik a Szovjetunió, mi lesz az SZKP-val, szintén szétesik? Ha mégis megmarad, a hatalma is megőrződik? Megkerülhetetlen sarkalatos problémák kerültek terítékre. Az SZKP-ban zajló viták és az 1990-s kongresszusra felkészítő elemzések alapján arra a következtetésre juthattunk, hogy az SZKP továbbra is meg kíván maradni, de a hatalom monopóliuma nélkül szándékozik részt vállalni az átalakulások irányításában. (Ennek a kérdésnek a döntő vitája az SZKP 1990-s kongresszusára várt. Előtte számos vita zajlott, s ílyen vitairat volt a szerzőtársammal, T. Vinogradszkajával  közösen megfogalmazott cikkünk a Novoje Vrémja, 1990. №26 számában: «Без монополии на власть». Az akkoriak értékelését mai szemmel, lásd:  От СССР к РФ: кардинальные изменения в экономике и политике.   http://www.historicus.ru/ot_sssr_k_rf/ )  A gorbacsovi koncepcióban a születő politikai rendszer hatalmi struktúrájának párt-szerkezetére vonatkozóan öt variáció átgondolását figyelhettük meg :

• Megőrződik az egypárt-rendszer, de a hatalmi funkciók átrendeződnek a Párt és a Tanácsok között. Ennek a változatnak a valószínűségét a már sűrűsödő elégedetlenségek közepette lehetetlennek tartották, ill. csak abban az esetben vélték megvalósíthatónak, ha „fegyveres-diktatúra” áll mögötte;
• Lehetővé teszik a többpárt-rendszert, de azzal a feltétellel, ha az SZKP megőrzi a vezető szerepét, és koalíciót alkot a szocialista elveket valló, s vele együttműködni kész pártokkal. Miután az alkotmány nem engedélyezte a szocializmust ellenző pártokat, ebben a változatban ellenzéki pártok nem lehetségesek. Egyrészt, az ekkorra már csak volt szocialista országok tapasztalatai azt mutatták, hogy ilyen „pszeudó-többpártrendszer” életképtelen; másrészt a Szovjetunióban gyakorlatilag már kialakultak az ellenzéki politikai erők, s ebből jött a következtetés: ezt a variációt csak erővel lehetne fenntartani;
• A még elérhető optimális változatnak az tűnt, hogy törvényesen szabad utat adnak a többpártrendszernek, amelyben lehetséges a szocializmust ellenző politikai erők megszerveződése is, de az SZKP egyedül, vagy a vele egyetértő szövetségeseivel koalícióban megmarad vezető erőnek. Ennek a változatnak a megvalósítása ebben a periódusban még lehetségesnek ítéltetett, figyelembe véve, hogy a társadalom többsége támogatta a szocialista irányultságú hatalom fennmaradását. Ugyanakkor ez a megoldás olyan politikai „mester-munkát” feltételezett, amellyel a „gorbacsovi-peresztrojkások” nem rendelkeztek;
• Még azt a változatot is elfogadhatónak tartották a pártvezetők, ha a szabad többpártrendszerben a hatalmat nem az SZKP birtokolja, hanem a többi, szocialista elvek megvalósításában érdekelt párt. Ehhez azonban hiányoztak azok a pártok, amelyekben megbízna a kommunista-nomenklatúra, s a létrehozásuk erőfeszítései sem biztos, hogy megfelelő eredményre vezettek volna;
• Végül, a törvényben biztosított szabad szervezkedés eredményeként – a kialakult társadalmi-politikai szituációban – hatalomra juthatnak a szocializmust elvető politikai erők. Kérdéses, hogy ilyen átrendeződés – a történelmi folyamatok tapasztalatait is figyelembe véve – meg tud e valósulni békésen, atrocitások nélkül? Ennek a változatnak a létjogosultságát ugyanúgy elvetették, mint az egypártrendszer erővel történő megőrzését.

Az részletes bizonyítás nélkül is megállapítható, hogy mindez a „szövevény” a Pártból indult ki és oda is tért vissza. A rendszer-szervező elem, a változások mozgás-tengelye, a viszonyítások mércéje a Szovjetunió létezésének egész történelmi vonulatában és a „végjátékban” is, az SZKP volt. Az ország válsága a pártból indult ki és a megoldást is a párt további sorsában, szerepéről gondolkodva kellett keresni. Az első kérdés csak az lehetett, hogy mi váltotta ki az SZKP válságát? Sokan, sokfelől indulva kutatták az okokat. A közvetlen válasz kézenfekvőnek látszott: ha a politika hosszabb távon nem tud olyan eredményeket felmutatni, amelyek a társadalom döntő többsége igényeinek, törekvéseinek megfelelnének, akkor a vele szembeni elégedetlenség növekedése bizonyos kritikus mennyiségnél általános bizalomvesztésbe, a politika kidolgozói és a megvalósítás irányítói vezetőképességének a megkérdőjelezésébe vált át. „A párthatalom már régen nem népszerű – fogalmazta meg akkor a Novoje Vrémja egyik olvasója – az utóbbi időben pedig már nem is hatékony”. (Новое Время. 23.02.1990. ст.6.)  Ugyanakkor az SZKP történelmi szerepét és az „állampárti” mivoltából adódó felelősségét értékelve, aggódtak a jövőjéért sokan a világban. Natalia Ginzburg, pl. bírálta az olaszokat azért, hogy szűklátóan ítélnek. „Amitől most búcsúzunk, az nem a kommunizmus volt, hanem egy szörny kinövése. Egy betegség burjánzása, aminek semmi köze a kommunizmus eszméjéhez – fogalmazta meg – miért éppen akkor búcsúztatjuk a kommunizmust, amikor megjelent Gorbacsov … Nekünk, akik kommunistáknak neveztük magunkat Sztálin és Brezsnyev idején éppen most kellene megválnunk a kommunista névtől? … Gorbacsov kezében a kommunizmus mássá vált, mássá válhat.”  (Natalia Ginzburg, olasz írónő interjúja, Népszabadság, 1990. 02. 28.)

A Pártot tartották az emberek felelősnek a válságért, s ez a bizalmatlanság hozta felszínre a szervezet belső krízisének mélyebben fekvő okait. Azt nem lehetett akkor még megítélni, hogy a sok-sok egymástól merőben eltérő utat bejárt nációban, a közel húsz millió párttag, az addig alattvalóként fegyelmezett közel háromszáz millió állampolgár tudatában és lelkében hogyan rakódtak le a történtek. Mi tükrözi az emberek érzetét és akaratát: a „Lenin-szarkofághoz” zarándoklók továbbra is végeláthatatlan sora a Vörös-téren, vagy a Bakuban tagkönyveiket égetők mindent megtagadó szenvedélye? S, mire készültek a vezetők, vagy a sokmilliós párt-apparátus, és a már-már számbavehetetlen sokaságú „informális” szerveződés „ifjútörökjei”? „Harc folyik a hatalomért” – szinte szólamszerűen riogattak a választási kortes beszédek, a „tudálékos-elemzések”, a hivatalos és a „számizdat” sajtó. Kik között és miért, milyen hatalomért? A „kártyákba” nem lehetett igazán belelátni.  

Az ellentmondások mélygyökerű és sűrű szövevényében nem mutatkozott egyszerű feladatnak meglelni a sztálini, a hruscsovi, a brezsnyevi korok messianizmussal és fanatizmussal hirdetett prioritásai szerint kiépült hatalmi-politikai és gazdasági rendszer érdekviszonyait, és az új prioritások kiváltotta érdekcsorbulások és ütközések társadalmi következményeit. „Sehogyan sem tudjuk megérteni – írta a Pravdában G. Atamancsuk, jogászprofesszor – miként történhetett, hogy a hitelesen népi forradalom egy kegyetlen bürokratikus-parancsuralmi rezsimet szült, az pedig – bár úgy tűnt erős hatalomra épül – mégis válsághelyzetbe juttatta az országot  … most pedig az a paradoxon állt elő, hogy a mindannyiunk által ihletett, várt, szükségesnek tartott peresztrojka hatalmas nehézségekkel halad és nagy veszteségek kísérik”. ( Правда. 24. 02.1990.)

Számtalan példával lehetne alátámasztani, hogy végső soron a bajok eredőjét a Pártban találták meg. S, ez felszínre hozta a válság mélyebb okait is. „Ez egy nagyon sokrétű válság, de elsősorban a vezető réteg elvi-morális krízise – állapította meg többek egyetértésével A. Gelman – a változtatást nem a pangás éveiben kialakított egész vezetőréteg kezdte el. Az új vonalat Gorbacsov és néhány társa dolgozta ki”. Éppen ezért – folytatta az ismert és véleményformáló dramaturg – „két felkelést tapasztaltunk egyszerre: a konzervatív apparátus lázadását a peresztrojka kezdeményezői, az új kurzus ellen; és a párttagság, a dolgozó tömegek felkelését a reakciós apparátusok ellen”. ( Новое Время. 09. 02. 1990.) Itt kell megjegyezni, hogy ekkr zajlott Moszkvában a szovjet rendszer fennállása során a legnagyobb tüntetés az alkotmány 6. cikkének az eltöléséért, ( lásd: 30 лет после крупнейшего митинга в истории СССР  https://www.gazeta.ru/politics/photo/democracy-1990.shtml?utm_source=push )   Ez a markáns megfogalmazása annak a nézetnek, mely szerint a problémát a helyi kiskirályok basáskodása, az apparátusok bürokratikus hatalomgyakorlása, a vezetők kontraszelekciója és személyes ambícióikból is adódó hatalmi torzsalkodása, s a különböző szintű vezetők elidegenedése a tagságtól, a néptől váltotta ki. Végső soron pedig, mind szervezetileg, mind munkastílusban az eltávolodás a „lenini párt” felfogásától. Ez a nézet láthatóvá vált az SZKP KB 1990. februári plénumán,  ahol a szembenállástól és a politikai törésvonalaktól kezdve, a területi pártvezetők tüntetések általi „dominószerű” leváltásával folytatva, egészen az apparátusok szélnek eresztéséig, a pártszékházaknak a gyermekotthonok, kórházak számára kisajátításáig, minden napirendre került. Ebből a megközelítésből arra a következtetésre jutottak a párt legfelső vezetésében, hogy a válságot a peresztrojkát támogató reformerők és a hatalmi pozícióikat védelmező konzervatívok léte és harca okozza. Elég lesz egységes, peresztrojka-hű vezetést teremteni, megtisztítani az apparátusokat, felszámolni az elbürokratizálódott, hatalmaskodó vezetői stílust stb., és a Párt ismét visszanyeri cselekvőképességét, a bizalmat maga iránt, és sikeresen át tudja alakítani az országot.

Ekkor még kevesen értették meg, hogy másról van szó: a Pártról alkotott addigi felfogás nem felel meg a fejlődés realitásainak és a globális világba illeszkedés követelményeinek. A vezetői, elvi-morális problémák ennek a tüneti megnyilvánulásai, s jórészt azért alakultak ki, mert a Párt strukturális, identifikációs válságban volt. Az állampárt jelleg, a hatalom monopolizálása nem tette lehetővé az individuális alkotó energiák felszabadulását, a különböző értékek és érdekek érvényesülését, a valóságos „nép-hatalom” demokratikus működését. A párt egyik főideológusa, Butenko professzor a Pravdában megjelent vihart kiváltó írásában keserűen tette fel a kérdést: „azon, hogy milyen érzés egyszerű kommunistának, gondolkodás nélküli kis ’csavarként’, néma statisztaként a Moszkvából érkező vezetőitől várni a ’fővárosi bölcseletet’ kevesen meditáltak el eddig. Még kevésbé vették számításba a pártonkívülieket. Az életet ’átszabva’ senki nem tartotta szükségesnek legalább azt megkérdezni a pártonkívüliektől, hogy milyen mély a boldogság, amelyet olyan önzetlenül ajándékoz nekik a párt?”

Az volt tehát itt az igazi kérdés, hogy a vezetői, apparátusi, működésbeli stb. torzulások történelmi „véletlenek”, a napi, folyó munka „selejtjei” voltak, vagy annak a szervezetnek a lényegét fejezték ki, amely addig a szovjet társadalomnak a vezető erejeként funkcionált?! Az erre a kérdésre adott választól nem csak az függött, hogy a párt átalakítása érdekében milyen lépéseket kell tenni, hanem ettől függött az átalakítás sikerének a lehetősége is. Butenko kertelés nélkül kimondta, hogy a „lenini új típusú párt” a politikai hatalomért vívott harc eszközeként jött létre és az is maradt. A „bolsevik” típusú párt sem Lenin életében, sem az azt követő történelmi folyamatokban nem vált a „hatalmat gyakorló nép pártjává”, mert maga lett a hatalom gyakorlója. A hatalmat kezdettől fogva elvette a nép által választott tanácsoktól, s a pártállami apparátus, a pártállami funkcionáriusok kezében összpontosította.

A „bolsevik” típusú párt soha sem volt a politikai hatalomért a parlamentben vívott harc eszköze, miközben a „vegyes-tulajdonra” épített társadalmi berendezkedés parlamenti demokratikus viszonyai közepette pontosan erre lett volna szükség. A világ civilizációs hatásai és a hazai érdek-pluralizmus következtében szükségszerűen a gorbacsovi-Szovjetunióban is kiépülőben volt a polgári-demokrácia jogállama, s az intézményesült különböző politikai erők a demokrácia szabályai szerint ennek keretében vívták meg a harcukat a politikai hatalomért. Ebben a harcban döntő szerep várt a humánus, a demokratikus szocializmusért parlamentáris módon fellépő, belsőleg is demokratikusan működő kommunista pártra. Ennek belátásával, együtt járt az is, hogy tudomásul veszik: nem lehetnek alkotmányban garantáltan, egyedüli, kizárólagos birtokosai a hatalomnak, hanem elhagyva a közvetlen hatalmi, u.n. „parancsuralmi” rendszert, leválva a politikai hatalomról, azt visszaszármaztatják a tanácsokon keresztül a népnek. Közben válaszra várt az a kérdés is: ha a párttól elkerülnek a hatalmi funkciók, akkor mivel tölti fel a „veszteségeit”, mi az az új, ami a pártban kialakulhat, s mire építheti ezek után a tekintélyét? Felvetődött: „lehet, hogy nincs is tovább szükség a pártra”? Vagy, ha mégis, akkor milyenre, mi legyen a programja, a jellege, s a megújulást a fent jelzett követelmények szerint el lehet e várni az SZKP-tól?

Az SZKP első emberére, Mihail Gorbacsovra várt ezeknek a kérdéseknek a megválaszolása, méghozzá olyan közegben, ahol a már jelzett alapvető probléma, a peresztrojkában születő politikai rendszer hatalmi struktúrájának párt-szerkezetére vonatkozó variációk közötti választásban kristályosodott ki. Az vitathatatlanná vált, hogy az állampárti jelleg nem tartható fenn, s az is, hogy többpárt-rendszer alakul ki. Tényként könyvelték el az állam „pártállami” rendszerének lebontását is. Az SZKP felelőssége – elsősorban Gorbacsové – abban csúcsosodott ki, hogy a bontások és az új rendszerekre áttérések folyamatában el ne veszítsék magát a „Pártot”! Ez a dilemma azért foglalkoztatott minden szinten mindenkit, mert rendelkezésre álltak a volt szövetséges kelet-európai szocialista országok tapasztalatai, ahol szinte kivétel nélkül a „fürdővízzel kidobták a gyereket”, és szétestek, „felrobbantak”, vagy egyszerűen megszűntek a kommunista jellegű pártok.  Ismerve az egyes országokban lezajlott folyamatokat Gorbacsov számára a tanulságok négy forgatókönyv átgondolását eredményezték az SZKP jövője szempontjából.

• Szétszóródás. Vagyis, az SZKP nem tud megmaradni, de nem részekre szakad, hanem minden szervezettség nélkül szétszóródik, s ezzel befejezi a létezését. Miután ekkor még az alkotmányban létezett a 6. cikkely a párt kizárólagos vezető szerepéről, ebben az esetben felborulhatott volna a törvényes rend; hatalmi vákuum alakulhatott volna ki, amelybe nem kontrollálható erők is betolulhatnak, ami a Szovjetunió esetében – a nukleáris biztonság, a szuperhatalmi felelősség stb. – a hazai és a nemzetközi kötelezettségei miatt elfogadhatatlan. Ilyen esetben egyetlen elfogadható lehetséges kiút az elnöki-hatalom bevezetése, politikai és katonai diktatúra formájában. Természetes volt, hogy ennek a forgatókönyvnek a „társadalmi ára” olyan nagymértékben járt volna negatív következményekkel, hogy elfogadhatatlanná vált valamennyi párton belüli és újonnan szerveződő politikai szervezet számára. Így a valószínűsége ekkor még egyenlőnek mutatkozott a nullával.
• Pártszakadás. Akik továbbra is kitartanak a kommunista ideálok és az SZKP mellett, azok megmaradnak „őrzőként” az eredeti pártban. Aki viszont már más ideológiát vall magáénak, vagy az eredetit más szervezetben, másként gondolja megvalósítani, az érdekei érvényesítését szintén új módon igyekszik kifejezni, stb. kiválhat az SZKP-ból és új politikai pártban manifesztálja azokat. Erre akkor van lehetőség, ha a párton belüli különböző nézet és érték csoportok, áramlatok képesek kompromisszumot kötni, és békés megegyezéssel szétválnak. A válás után – természetesen – valamennyi új szervezet konkurensévé válik a többinek, beindul a harc a legitimizálódásért, a tömegek támogatásának elnyeréséért, a gazdasági és pénzügyi, a tömegkommunikációs háttér, s a nemzetközi kapcsolatok biztosításáért. Az alkotmányos rend még törvényesen a megmaradt SZKP vezető szerepét garantálja, de az erőviszonyok változása miatt ez csupán formalitássá és beláthatóan rövid idejűvé válik. Nagy volt a kísértés, hogy az 1990. nyári, XXVIII. pártkongresszust megelőzően, esetleg magán a kongresszuson éppen ilyen pártszakadásra kerül sor. Sokan feltételezték, hogy ez a forgatókönyv vezet a politikai rendszer olyan szerkezetéhez, amelyben megőrződik az SZKP vezető szerepe, de koalícióba kényszerül a szintén szocializmust, de más módon akaró pártokkal. A helyzet felmérés és az egyéni ambíciók azonban még nem tették lehetővé a békés megegyezés kivitelezését.
• Konszolidálódás. A párton belüli áramlatok kiegyeznek az értékelésekben a párt továbbiakban vállalható ideológiájáról, a lemondásáról a hatalmi monopóliumáról, az új szerepéről és viszonyáról az állam politikai intézmény rendszerében, stb. Aki ezzel nem ért egyet, az magától lemorzsolódik, s a párt „megtisztulva” a gorbacsovi-peresztrojka vonulatát viszi tovább. Az 1990-re kialakult helyzetben ez a forgatókönyv már nagyon „rezgő léccel” vált kivitelezhetővé, holott Gorbacsov a legnagyobb erőfeszítést éppen ennek érdekében tette. Különösen Jelcin kiszorítása tartozott ehhez a változathoz. Arra számított, hogy az önálló oroszországi Kommunista Párt megalakulásával „kihúzta a szőnyeget” az orosz állami függetlenséget favorizáló politikai erők alól, és nem tudnak úgy megszerveződni, hogy szakításra kényszerítsék az SZKP-t. Ez az elképzelés realizálódott is. A XXVIII. Kongresszuson – mint a II. fejezetben majd említjük – Jelcin egyedül maradt, ugyan látványosan kivonult, de nem mentek vele a beharangozott támogatói. Az „új eszmék” alapján konszolidált SZKP-nak reális esélye képződött az ország kivezetésére a válságból, a peresztrojkához kötődő „egészséges” erők összefogására. Ugyanakkor a realitás azt is magában foglalta, hogy ez csak esély, és a valóságos tisztulás nélkül az is marad.
• Stagnáció. Abban az esetben, ha a párt az ország megváltozott helyzetéhez, szükségleteihez az átalakulásának konszolidációs esélyeit nem képes realizálni, akkor bármelyik korábban vázolt forgatókönyv valósulhat meg, vagy visszaesik minden a pangás, a változásra képtelenség állapotába. A XXVIII. kongresszust követő „nagy levegővétel” kifújásával, 1990 év végére ez a stagnáció, a rendszer „lefagyása” be is következett.

A Szovjetuniónak a civilizációs fejlődés fő útvonalára állításának követelménye egyértelművé tette Mihail Gorbacsov számára, hogy a hidegháború abbahagyása, s a külső/belső elzártság feloldása, a nyitottság megteremtése mellett, a legfontosabb az alkotó társadalmi-gazdasági viszonyok szabaddá, demokratikussá tétele, s ennek garanciájaként a „pártállami” rendszer lebontása és helyette a dinamizmust kiváltó és ösztönző politikai rendszer megteremtése. Azt is látnia kellett, hogy a pártállam szerkezetének a szétszerelése nem járhat együtt a Szovjetunió társadalmi-gazdasági formációjának, a szocializmusnak a megtagadásával, s így annak „ideológiai-politikai burkát” képező Kommunista Pártjának a felszámolásával. A piacgazdasághoz szükséges vegyes – de a magántulajdont szabaddá tevő – tulajdoni viszonyok, s a belőlük fakadó plurális érdekviszonyok, demokratikus többpárt-rendszerű politikai szisztémájának kialakítása – amelyben a Kommunista Párt demonopolizált vezető szerepe érvényre juthat – Gorbacsov elképzelése szerint négy lépcsős „műveleti sorrendben” valósulhatott volna meg :

• „Minden hatalmat a Szovjeteknek”! A szituáció rendszerszerű értékeléséből logikusan következett, hogy, az új hatalmi struktúra kiépítéséhez és hatékony működéséhez a feltételek biztosításának meg kell előznie a párt átalakítását. Ahhoz, hogy közben ne keletkezhessen hatalmi vákuum, „gyorsított eljárással” bevezették az „elnöki-rendszert”.  Ezzel a „főhatalom” ugyan elkerült az SZKP Politikai Bizottságának kollektívájától, de Mihail Gorbacsov, főtitkár személyében „perszonifikálódva”, az elnöki hatalom egyelőre nem változtatta meg a párt egészének hatalmi pozícióit.

Közben, a helyi tanácsi választások befejeztével, minden szinten kialakultak az alternatív (bár hivatalosan még nem többpárti!) jelöltekből a legitim népképviseleti szervek. Az ország legfelső törvényhozó testületeiben – a népi küldöttek kongresszusán, a Legfelsőbb Tanácsban – ott voltak és (ekkor még a lakosság többségében megütközést keltve) fejtették ki nézeteiket a szárnyukat bontogató ellenzéki szerveződések, a valószínűsíthetően jövendő pártok vezéralakjai is. Ez a tény azt is eredményezhette, hogy az ellenzék javaslatai a parlamenten kívüli „kerekasztal-tárgyalásokra” meddőnek bizonyuljanak. A megválasztott képviselők és a tanácsok legitimitása ugyanis jóval magasabb fokú, mint a különböző szerveződések, pártcsírák tárgyalásokat követelő önjelöltjeié.

Mindez arra irányult, hogy először kiépítik az új államgépezetet, s csak azután – illetve részint vele egy időben – bontják le a pártállam struktúráját, alakítják át magát az SZKP-t, hozzáigazítva a már létező feltételekhez. A legitimitásában megkérdőjelezhetetlen és hatékonyan működni képes demokratikus népi-hatalmi rendszer szerkezeti elemeinek a kiépülésével biztonságosabban gyorsulhat fel a pártállam lebontása, s az SZKP átalakítása is.

• Az SZKP „peresztrojkája”. Ez a második „lépcső” alulról, a pártszervezetek szintjéről a legfelsőbb irányító szerkezeti elemekig építkezve valósulhat meg. A gorbacsovi elképzelés a párt átalakítása kulcsának a XXVIII. kongresszust tekintette. Az ezt megelőző folyamatban a párttagság megvitatta az SZKP új programjának tervezetét, a szervezeti szabályzatát, vagyis azokat az érték alapokat, amelyekkel az azonosulás vagy elvetésük a tagság részéről eredményezi a folyamat létjogosultságát. Ebben a szakaszban dől el igazán a kommunista párt további sorsa: megmarad egységes szervezetként, vagy szétbomlik, leválnak róla a különböző csoportosulások, s esetleg több új párt is létrejön belőle, stb.

A népképviselők III. kongresszusa ekkor már eltávolította az alkotmány 6. cikkelyéből az SZKP monopolhelyzetét garantáló mondatot, de úgy fogalmazta meg a – párttörvény hiányában - még hivatalosan nem létező pártok létjogosultságát, hogy a felsorolásban külön, első helyen a kommunista pártot említette.  Az alkotmánymódosítás explicite kimondta a pártok létjogosultságát, és elvileg velük egyenlővé tette az SZKP-t, de egyedüli névszerinti kiemeléssel lényegében az alkotmány rögzítette a kommunista párt további létezését és „kiemeltségét”, „különlegességét” a szovjet társadalomban. A párt sorsát illetően az az ellentmondás figyelhető meg, hogy az SZKP-t egy demokratikus jogállam demokratikus pártjaként akarták láttatni, de úgy, hogy megőrizze kitüntetett szerepét, vagyis a „burok-biztosítékot” a politikai berendezkedés szocialista jellege felett. Az SZKP átalakulása az alkotmány módosítás ilyen szövegével, egyfajta védettséget kapott: nem a hatalomért folytatott – az ország válsághelyzetéből következően valószínűleg kilátástalan – küzdelem, hanem a saját maga által felismert szükségszerűség motiválhatta az állampárt lebontásának és a politikai vezető szerepért politikai eszközökkel fellépni kész párttá válásának a folyamatát.

• Többpárt-rendszer. Így azonban, egyrészt a „kényelem” járhatta át az állampártisághoz szokott tagságot és főként az apparátust, a struktúrát; másrészt viszont az új pártok megjelenése és markáns politikai színrelépése váratott magára, csak az első két lépcső fokozat teljes kiépülése után realizálódhatott. Ebben az időszakban valójában már léteztek és a közvélemény számára ismertekké is váltak a különböző párt-kezdemények, a törvényes létalapjuk azonban még hiányzott, s ez akadályozta a legitim részvételüket a politikai rendszer átalakulásában. Mindenesetre az a döntéshozói szinten is elfogadottnak tűnt, hogy az átalakítás műveleti sorrendjében a harmadik lépcsőfok a pártok törvényesítése, és a többpárt-rendszer alkotmányos elismerése. Előkészítés stádiumában voltak a politikai szervezetek legitimálására szolgáló törvénytervezetek, s elkezdődtek róluk a viták a felkészülés során az SZKP kongresszusra. Érzékelhetően ennek a „lépcsőfoknak” a feltöltésére több időt szántak, s legelőbb a 3-4 év múlva következő népképviseleti választások kampányához illesztették volna a pártok teljes jogkörű részvételét.
• „Harc a hatalomért”. A feltételezés szerint az SZKP képes lesz a következő választásokig „erős politikai szervezetként és nem állampártként” funkcionálni, egyenjogúként a törvények által legitimált többi párttal. A folyamat negyedik stádiumában következhetett volna be a harc a politikai hatalomért, a törvényes keretek között működő pártok részvételével lefolytatott demokratikus választások keretében. Ezzel vélte a gorbacsovi felfogás befejezni a „népi-hatalom új politikai rendszerének felépítését és berendezését”.

Gorbacsovék tisztában voltak azzal, hogy az ellenfeleik dühödten mondják majd a vádjukat a „hatalom-átmentéséről”. Az SZKP azonban, a peresztrojka kezdeményezésével nem a lemondását „álcázta” a szocialista társadalmi berendezkedés megvalósításának céljáról, nem a „rendszerváltást” készítette elő, amelyben a hatalmat törvényszerűen a létezésétől lényegét tekintve eltérő társadalmi berendezkedés kierőszakolásában érdekelt politikai erők ragadják meg, s nem is a pártok politikai-hatalmi „váltógazdálkodásában” gondolkodott. A parancsuralmi, bürokratikus hatalmi rendszertől, a pártállamtól megszabadulás szükségességét ismerte fel, de nem változtatta meg a társadalom fejlődéséről vallott alapvető felfogását.  

A gorbacsovi peresztrojka politikai rendszerének kialakítására vonatkozó stratégia fő eleme volt a pártra épülő állami struktúra lebontása és átalakítása a „minden hatalmat a tanácsoknak” elv alapján. A társadalmi-gazdasági formáció, a rendszer szocialista irányultságú célját azonban lényegileg nem kívánták megváltoztatni.  Ugyanakkor az 1990-91-re kialakult hazai és nemzetközi körülmények – miként azt a korább fejezetekben bemutattuk – „átírták” ezt a stratégiát. A „történelem” átlépett Gorbacsovon!  Ezzel a Szovjetunió és az általa megvalósított társadalmi-gazdasági formáció is idejét múlttá lett.  

Андрей Лубенский  10.04.2020, Интервью  

Научно-техническая революция, на достижения которой возлагали и возлагают столько светлых надежд, может иметь для человечества совсем другие последствия, давно описанные в мрачных антиутопиях. Но пока ещё люди могут выбрать правильный путь. Об этом в интервью изданию Украина.ру сказал известный венгерский политолог Ласло Кемени.

— Ласло, в предыдущем интервью вы говорили о ключевом вопросе будущего: может ли человечество отказаться от идеи прогресса любой ценой и объединить общие усилия для достижения технической революции и солидарности, обеспечивающей свободу и равенство всем? Давайте продолжим эту тему. Сможет ли?

— Давно идут дискуссии по этому поводу. Политики в основном защищают интересы существующего общественного строя и не мыслят, так сказать, с горизонта будущего. Деятели общественных, гуманитарных наук в основном пытаются сохранять и развивать достижения культуры уходящей эпохи и стараются «не забегать» вперёд.

Но найдутся и такие, которые в своих поисках наталкиваются на «возможную истину будущего», однако остаются пока в компромиссном варианте с достигнутым. Отсюда — модные течения так называемого абстрактного «антропологизма», «гуманизма», и т. д. В них свобода человека понимается не как конкретно-историческое выражение овладения общественным индивидом объективными законами природы и общества с целью преобразования мира и самопреобразования, но как стремление абстрактного человека быть независимым вообще. Осуществление этих стремлений человека, согласно концепции антисциентизма, якобы ограничивает развитие науки или техники. В итоге появляется идея о том, что не человек, не общество управляют развитием науки и техники и властвуют над ними, а наоборот, наука и техника как абстрактные метафизические сущности господствуют над человеком, подменяют его собою.

Не будем дискутировать здесь с этими рассуждениями. Хочу лишь отметить неоднозначность подходов к новым явлениям и заявить, что мы руководствуемся не оптимистической или пессимистической оценкой, ибо речь должна идти не о том, что даст техническая революция человеку, а о том, как человек использует её.

Человек создаёт технику, и это его ответственность, будет ли техника созидательной — или же она будет разрушительной. Речь идёт о том, какой будет социальная направленность технической революции, каким она формирует самого человека, его культуру, стиль жизни, общения и взаимодействия с природой.

Социальная направленность является в современном мире сущностью постиндустриальной технической революции. Как мы уже отмечали, человек — единственное существо на Земле, имеющее естественный интеллект, способность к творческому мышлению. Человек создаёт инструменты, средства для удовлетворения своих всё возрастающих потребностей. Машины, самолёты, оборудование, средства связи — сегодня этот ряд можно продолжить очень далеко. Словами классиков, «всё это — продукты человеческого труда, природный материал, превращённый в органы человеческой воли, властвующей над природой…»

— Труды Маркса и Энгельса теперь не изучают в вузах…

— Но это не означает, что мы ничего ценного не можем у них почерпнуть. Продолжу. Сущностью всех новых видов техники, изобретений, научных поисков кибернетики, космонавтики, автоматики, робототехники, информатики и т. д. является то, что эти составляющие переворота в общественных производительных силах призваны повысить производительность труда, облегчить труд человека, расширить его деятельность в преобразовании природы. Смысл технической революции состоит в переходе техники на качественно новый уровень, показателем этого является передача техническим средствам новых трудовых функций в производстве, которые до этого выполнялись исключительно человеком.

Исторически это означает, что человек сначала передаёт свои функции физического труда техническим средствам. А начиная с этапа промышленной революции постепенно и функции умственного труда переходят к соответствующим средствам — автоматизированным системам управления, АСУ. Тем самым, человек всё больше выходит из непосредственного производства. И здесь начинается качественно новая эра в развитии нашей цивилизации. На помощь естественному интеллекту человека приходят средства искусственного интеллекта — компьютеры, big data, и так далее…

— Но насколько хорошо мы понимаем, что такое естественный интеллект, что такое искусственный интеллект?

— В психологии существует несколько подходов в понимании функции интеллекта. Если мы сильно упростим, то можно сказать, что интеллект нередко трактуют как возможность приспосабливаться к новым ситуациям, использовать ранее приобретенный опыт, что даёт возможность творчески преобразовывать действительность. В связи с успехами в развитии новых направлений научной мысли — кибернетики, теории систем, теории информации — наметилась тенденция понимать интеллект как интегральную двуязычную систему, которая имеет своей функцией перевод с языка пространственно-временных изображений на символически-операторный язык речевых символов. В этом случае интеллект предстает как познавательная деятельность любых сложных систем, способных к обучению, целенаправленной переработке информации и саморегулированию. Если обобщить все существующие точки зрения на сущность интеллекта, то можно заключить, что, в широком смысле, это вся познавательная деятельность человека, в более узком смысле — это мышление, способность к рациональному познанию.

Человеческий, или естественный интеллект, позволяет человеку не только формулировать цели своей деятельности, но и отличать хорошее от плохого, изобретать, совершать открытия, устанавливать причинные связи между событиями. Однако главным свойством интеллекта является способность к абстрактному мышлению, благодаря которому у человека возникает самосознание, способность оценивать себя как бы со стороны. Воплотить всё это в техническом устройстве — дело довольно сложное, если не безнадёжное.

— Действительно, пока только в фантастических произведениях можно встретить роботов, наделенных способностью различать добро и зло…

— Да. Очередным шагом в развитии этой темы стало создание ЭВМ, выполняющей в автономном режиме, без вмешательства человека, в соответствии с разработанной программой, ряд функций абстрактного мышления человека. Проблема создания искусственного интеллекта рассматривается как часть общей теории программирования. При этом программы развития искусственного интеллекта ориентируются не только и не столько на решение конкретных интеллектуальных задач, сколько на создание средств, позволяющих автоматически строить программы решения тех или иных проблем, когда в таких программах возникнет необходимость.

Все существующие подходы к решению проблемы создания искусственного интеллекта основаны на тех знаниях о мыслительной деятельности человека, психологии и логике этой деятельности, которые выработала научная мысль на протяжении своей истории.

В то же время под искусственным интеллектом понимаются не только теория, но и технические системы, компьютеры, обладающие определенными характеристиками и функциями. По мере своего совершенствования, компьютеры стали принимать участие в творческих процессах: сочинять музыкальные мелодии, стихотворения и сказки, осуществлять перевод текста с одного языка на другой, распознавать образы, доказывать теоремы. Оказалось, что с помощью компьютеров и соответствующих программ можно автоматизировать интеллектуальные виды человеческой деятельности.

Но и это ещё не всё. Особое значение имеет создание систем гибридного интеллекта, объединяющего мыслительные способности людей с возможностями искусственного интеллекта. Дело в том, что во всех прошлых технических устройствах связь человека с техникой была односторонней — от человека к машине.

Обратная связь — от машины к человеку — или отсутствовала, или была весьма незначительная. В человеко-машинных системах человек и машина — партнеры, решающие общую задачу по эргономическому принципу преимущественных возможностей: человек делает то, что он может делать лучше машины, а машина делает то, что она может делать лучше человека. Теперь это становится возможным.

— Но в таком случае огромное количество профессий и людей, которых эти профессии кормили, становятся ненужными, разве не так?

— В рамках общества, где на первом месте — «эффективность», извлечение из всего прибыли, это так. В границах существующей системы искусственный интеллект становится орудием в руках элит и может представлять, скорее, опасность для большинства.

Но если в качестве критерия обозначить не деньги, а человека, его творческое развитие, то искусственный интеллект становится не проклятием, а благом, не поработителем, но освободителем человека, возможности его развития станут практически безграничными. Будет постепенно преодолено неравенство, уйдёт в прошлое эксплуатация человека человеком.

Искусственный интеллект станет, возможно, и освободителем природы, частью которой мы являемся — есть основания полагать, что в силах средств искусственного интеллекта вернуть природе то, что человек «украл» в процессе создания цивилизации.

— Так что же сбудется — утопия или антиутопия?

— Ответа на этот вопрос пока нет. Как мы уже говорили, человечество находится на развилке, и сейчас необходимо выбирать, по какому пути мы пойдём. Вы сами видите, что времени для осуществления выбора почти нет, решать и действовать надо быстро. Ответственность политиков и интеллектуалов сегодня заключается в том, что они должны сформулировать идею нового общественного устройства, в котором человек не будет врагом другому человеку. Но ответственность лежит не только на политиках и интеллектуалах. Измениться должен и сам человек.

украина.ру

https://rusvesna.su/news/1586613050

Андрей Лубенский  интервью 08.04.2020,

Куда идёшь, человек? К исполнению светлой мечты или прямиком в липкую электронную паутину сбывающихся в реальности антиутопий? Быть может, выбор совершается именно сейчас. Об этом в интервью изданию Украина.ру сказал известный венгерский политолог Ласло Кемени

По его словам, высказывания некоторых чиновников и политиков тревожат: в момент, когда человечество перешагнуло порог постиндустриальной цивилизации, они говорят о большинстве людей как о «социальном балласте», который, по логике вещей, должен быть «сброшен», чтобы элита без помех вошла в «светлое будущее». Которое, в таком случае, едва ли может быть светлым и для неё. Но есть надежда на то, что человечество сумеет сделать правильный выбор. Ответственность лежит на политиках и на интеллектуальных кругах, которые должны объединиться для выработки правильных решений, считает эксперт.

- Ласло, сейчас из-за пандемии коронавируса фактически половина человечества — на карантине. Судя по публикациям в СМИ, по сообщениям в соцсетях, у людей нарастает чувство тревоги, люди не знают, к чему это может привести. И нельзя пока ответить точно, демонстрирует ли человечество в условиях такого грандиозного социально-медицинского эксперимента солидарность, стремление к единству. Или, напротив, мы наблюдаем тенденцию к разобщению? Я читал ваш доклад о взаимодействии искусственного и естественного интеллекта и знаю, что вы смотрите на происходящие процессы, скажем так, с осторожным оптимизмом. Можете ли поделиться этим целительным оптимизмом с нашими читателями? Что нужно, чтобы земляне пошли по светлому для каждого человека пути?

— Есть разные варианты развития, и есть возможность выбора из этих вариантов. Очень многое зависит от политиков, и, в первую очередь, от идеологии, которую выбирают политики и которой руководствуются. Необходима идеология, которая будет вести человечество вперёд. Если же будет преобладать старая идеология, та, которая исходит из эффективности и во главу угла ставит получение прибыли, тогда может быть очень… отрицательный исход, похожий на то, что описывали фантасты в своих антиутопиях. Выбор за нами.

- Но почему именно сейчас возможен такой выбор?

— Потому что мы сейчас перешагнули порог постиндустриальной цивилизации. Как решать сложнейшие проблемы, которые перед нами стоят? Современный мир — это сложная, глобально интегрированная система, которая, как гордиев узел, нуждается в развязывании, в разрешении. Однако это такое запутанное сплетение человеческих органических существ и их обстоятельств, которое нельзя разрубить как гордиев узел, невозможно разрешить прямолинейными способами. Было такое время, когда именно так действовали власть имущие: силой, войнами разрушали ценности цивилизации, созданные всем человечеством.

Уроки истории — особенно уроки Первой и Второй мировых войн — учат нас тому, что к выживанию и развитию человечества в современных условиях ведёт иной путь. Сложный, но достойный человека. Человечество имеет колоссальный запас естественного интеллекта, и есть, я считаю, возможность преодолеть влияние тех сил, которые всё ещё хотят рубить, вместо того чтобы выработать мирный, созидательный вариант.

Для этого необходимо найти те главные нити, которые являются исходными системообразующими факторами в гордиевом узле всего мира, принимать во внимание стратегические сферы влияния в глобально-интегрированном мире. Мы должны учитывать, что, пока общие вопросы не решены, мы сталкиваемся с ними в отдельных проблемах и даем неправильный ответ.

- Вы сказали, что человечество перешагнуло порог создания постиндустриальной цивилизации. Что этот переход, если он действительно произошёл, означает для нас всех?

— Человечество дошло до того момента, когда естественный интеллект, ограниченный в своих возможностях, может передать множество рутинных, но крайне важных функций искусственному интеллекту. Например, нужно собрать важную научную информацию, результаты исследований во многих странах. Тем более что для этого уже существуют средства — большие данные, и т.д., — которые позволяют сделать такую работу очень быстро и качественно. А естественный интеллект, таким образом, освобождается для решения творческих задач. И если исходить при этом не из критерия прибыли, а из других, сложных критериев, то человечество может двинуться вперёд.

Главное, о чём надо всегда помнить: наше целеполагание не может быть иным, как человек, его жизнь, свобода, развитие. Ведь человек является единственным существом на Земле, имеющим естественный интеллект, способность к творческому мышлению.

Человек осознаёт то, что с ним происходит, и имеет возможность сознательно изменять всё в отношении себя. Именно человек, характер его деятельных функций, его отношение к природе, к другому человеку и к самому себе — вот тот исходный пункт, который составляет «альфу и омегу» анализа сущности современного мира. Однако для удовлетворения своих жизненных потребностей человек физически и интеллектуально ограничен и в процессе истории создаёт инструменты, средства для достижения своей цели, удовлетворения всё возрастающих потребностей. Это и есть исторический процесс технических революций.

Изменение места и роли человека в процессе удовлетворения своих потребностей, т.е. в процессе трудовой деятельности, производства, создания новых ценностей, связанных с превращением природного материала в органы человеческой деятельности, в орудия его мысли и его воли, эволюция трудовых функций составляет главное методологическое условие исследования явления мирового общественного развития.

Культура, в широком смысле — наука, образование, техника, технология, художественная деятельность и т.д. — это проявление таких изменений.

Однако речь идёт не об абстрактном человеке, а о человеке конкретно-историческом. Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей деятельности она есть совокупность всех общественных отношений. Деятельность, труд человека — это всегда и определённая общественная связь людей, и её конкретно-исторический характер, который выражается и в разделении труда, и в социальном закреплении функций деятельности, в классовой, наконец, структуре общества.

Вот тут и возникает вопрос: как соотносится, как влияет техническая революция на общественную связь людей, на отношение человека к обществу и к самому себе, на разделение, распределение и освоение общественной, всеобщей производительной силы, силы знания, культуры, т.е. общественных сил производства? К тому же, мы живём в конкретных условиях современного мира и должны считаться с тем, как проявляется этот исторический процесс в современном мире.

- И как он проявляется?

— Мы говорим о новой расстановке сил в экономической и политической сферах за прошедшие почти тридцать лет после окончания холодной войны, последующего мирового перераспределения сил, отношений и стратегий, касающегося всех стран мира.

Действительно, за это время мир коренным образом изменился. Появились новые полюсы концентрации сил, а также появились возможности, ускоряющие цивилизационное развитие. При этом в мире возникают непримиримые противоречия, ужесточающие региональные и глобальные напряжения. Настало время снова задуматься над тем, как устроить жизнь мира в целом, как устроить жизнь отдельной страны, нации и каждого человека.

Сегодня интернет, мобильная связь, другие средства информационной технологии, более широкое применение телеуправления, внедрение робототехнологий, средства искусственного интеллекта, цифровая экономика и т.д., — перевооружают человека, его систему труда, производства в целом, и — не в последнюю очередь — военный комплекс. В результате создаётся новая цивилизация.

- Та самая постиндустриальная цивилизация? Но и в России, и в других странах далеко не все эксперты преисполнены оптимизма относительно того, как технологические достижения будут использованы — для освобождения человека или, напротив, для его порабощения.

— Да, прежде чем мы насладимся такой положительной характеристикой возможной тенденции развития современного общества, мы должны дать себе отчёт о том, что сегодня качество отношений стран, наций, людей свидетельствует о противоположенном направлении происходящих процессов.

На данном этапе развития, главным фактором является противоречие между последствиями холодной войны и стремлением к мирному сосуществованию. На создание новых стратегий влияет и то, что экономическая система капитализма стала единственной господствующей в мировом хозяйстве; что взаимозависимость и взаимодействие, интеграция стали глобальными, и, в связи с этим, закономерные циклические экономические кризисы капитализма влияют на всю социальную и политическую систему всех стран мира.

Положительная или отрицательная направленность указанных факторов влияния во многом зависит от актуальных событий. А актуальные события и процессы в большинстве своём возникают из-за тех нерешённых исторических проблем, которые остались нам, или вновь возникают в ходе преобразований, при рождении новых государств, создавая неожиданные противоречия и напряжённости.

Например, можно упомянуть возрождение религиозного фундаментализма и его мутации, арабо-израильский конфликт, борьбу наций (в том числе курдской, палестинской), не получивших своей государственности в ходе определения границ при разрушения колониальной системы, а также отсутствие мирных договоров по окончании мировых войн (между Японией и СССР, на Корейском полуострове и т.д.). национальные распри из-за несправедливости, дискриминацию некоторых договоров между великими державами.

Как ни странно, но именно эти исторически нерешённые проблемы выходят в настоящее время на передний план, так как их психологическое содержание понятнее для простых людей в интерпретации популистов и амбициозных политических аферистов. Можно перечислить множество субъективных факторов, влияющих на причины мировых конфликтов. Но и так ясно, что состояние мира неустойчиво. В глобальной сети интеграций мировой системы нет ещё всеобщего понимания сущности качественно нового витка технической революции, и сейчас ведётся борьба за определение идеологии управления глобальными процессами.

Существуют противоречия и в стратегических интересах Европы, России, США, Китая, азиатских, южноамериканских и африканских стран. В новом мировом порядке ещё не определились роли глобальных организаций. Стратегические направления в глобально интегрированном мире детально ещё не разработаны. Они являются предметами нынешних и предстоящих баталий. Но времени для этого остаётся всё меньше!

- Что же можно предпринять для разрешения всех этих проблем? И какие силы способны на такие действия?

— Действительно, в истории человечества наступает судьбоносный момент, когда предстоит выбрать тот вариант перехода от существующей системы человеческого общежития к новой глобальной системе, при котором обеспечивается мир и общечеловеческое улучшение качества условий жизни.

И тут, как я уже говорил, очень велика ответственность политиков. Эта ответственность заключается в том, чтобы отказаться от устаревших регрессивных интересов и найти способы согласования участия общечеловеческого естественного интеллекта в продвижении нового качества жизни человечества. Задачу политиков я вижу и в обеспечении условий для людей владеть средствами искусственного интеллекта. Тогда каждый, постоянно обогащая свой ум, сможет быть достойным участником новой цивилизации.

- По всей видимости, столь же велика и ответственность интеллектуальных кругов, которые должны сообща помочь политикам выбрать верный путь?

— Несомненно, необходимо объединение всех интеллектуальных сил для решения этой сложнейшей и ответственной задачи. Сложность задачи в том, что существующие общественные рамки узки для такого эпохального прорыва, ведь сейчас главным критерием отбора вариантов развития науки и техники остаётся сверхприбыль, определяющая, в конечном счёте, «рентабельность» и смысл преобразований в науке и технике. А необходимо было бы, чтобы стратегия развёртывания постиндустриальной технической революции строилась исходя из интересов человека, и именно интересы человека определяли бы отбор вариантов.

Здесь мы подошли к ключевому вопросу будущего: может ли человечество отделить критерий прогресса любой ценой, любыми средствами, или возможно собрать общие усилия для достижения технической революции, обеспечивающей свободу, равенство для всех? Это тема для отдельной беседы.

украина.ру

Экстраординарные события в Вашингтоне являются лишь проявлением давно копившихся проблем, причём проблемы эти касаются не только Америки, но и всего человечества..Людям надо выбрать, по какому пути идти — по разрушительному или по созидательному.

Об этом сказал венгерский политолог Ласло Кемени в интервью изданию Украина.ру.

- Ласло, недавно мы наблюдали штурм Капитолия и наблюдаем теперь другие невероятные события. Что, на ваш взгляд, на самом деле происходит в США, кому это выгодно и чего нам всем теперь ожидать?

— Это сразу три вопроса, отвечу на них сначала кратко. Что произошло? Это трагикомедия. Кому выгодно? Краткосрочно — Байдену. Но это Пиррова победа. Как в своё время во Франции у Бурбонов, про которых говорили, что они «ничего не забыли и ничему не научились». А дальше — посмотрим… Чего ожидать? Думаю, в Америке ожидается неуправляемый хаос…

- А в мире?

— А в мире этот хаос будет в головах у тех политиков, кто себя чувствует фанатом Америки и не может подумать о том, что там случилось что-то другое, не то, что на поверхности. То есть хаос будет в головах у тех, кто обманывает себя..

А другие политики попытаются отмежеваться от этого американского хаоса. Так попробуют сделать те, у кого есть уже самостоятельная сила, как, например, у Китая и у России. Они постараются думать по-новому.

Это кратко, теперь по существу. Итак, события в Вашингтоне и последующие события. Думаю, можно было заранее это предвидеть.

- Почему?

— Потому что суть кризиса в том, что Америка, руководимая этими стариками, не в состоянии решать свои собственные проблемы, а хочет быть императором всего человечества. Вот это противоречие никак не могут разрешить. И не понимают, что то, что они сейчас натворили, вызывает уже другую реакцию в мире. Мир смотрит теперь уже не так, как смотрел обычно. Американцы раньше не хотели признать, что кто-то, может быть, критически смотрит на них, да это их и не интересовало. Наплевательски относились к мнению мира.

А получилось теперь то, что многие воспринимают происходящие там события, с одной стороны, так, как Байден сам сказал, когда назвал происходящее мятежом и бунтом. А экс-президент Буш-младший заявил, что такие вещи происходят только в «банановых республиках». Но в «банановых республиках» такие вещи происходили, как правило, под руководством специалистов из США.

Таким образом, надо признать, что мир теперь не будет по-прежнему относиться к американским делам.

С точки зрения мирового развития, честно говоря, меня не очень интересует, что творится в Америке. Это их внутреннее дело. И они должны понять, наконец, что это не внешние какие-то силы повлияли, а это их собственные проблемы, которые решать надо самим. И заставлять весь мир думать и спорить о том, можно входить людям с улицы в Капитолий или нельзя, в каком виде, в каком формате, и чтобы весь мир только об этом и говорил? Это не нужно миру, и не нужно, чтобы мир об этом думал.

- О чём же нужно думать?

- Нужно думать о том, что будет дальше в мире. Это интересно и потому, что вот, например, на «Эхе Москвы» кто-то отвечает: то, что происходит в Америке, — это следствие того, до чего доводит популизм Трампа. События в Капитолии как бы раздвинули границы того, что мы считаем нормальным, то есть либеральные нормы… Этот человек воспринимает мир по либеральным нормам Америки. Раз там раздвинули либеральные нормы, значит, эти нормы будут сейчас как бы новой нормой для всего человечества. Значит, если такие же события будут, например, в России после выборов, и в Кремль войдут так же, как вошли в Капитолий, — значит, это будет норма.

- Но ведь не все так думают…

- Я считаю, что это ни в коем случае нельзя воспринимать как норму. И вообще процесс насаждения Америкой всему миру своих норм дальше не действует. Все нормальные страны должны жить своим умом, своей идеологией и, исходя из интересов своих народов, думать об этих нормах.

Вернёмся теперь к вопросу о том, кому эти события выгодны. Я сказал, что сиюминутную выгоду получает Байден. С одной стороны, это так. А с другой — надо видеть, кто стоит за Байденом и что, собственно, происходит.

Я раньше всегда выборы в США заранее оценивал по выступлениям крупных банков. Может быть, это не совсем точно, но обычно они делали ставку, и, видя это, я обычно не ошибался. А в этот раз невозможно было делать подобную оценку, и я подумал: почему?

- Почему же?

— Потому что в нынешней ситуации, когда идёт ещё быстрее и агрессивнее концентрация капиталов во всём мире, банк Ротшильда и банк Рокфеллера, то есть банки, где самые крупные деньги, они объединились. И они выбрали… Выбрали старые взгляды и подходы для Америки. Выбрали старую элиту, можно так сказать.

Что стоит в связи с этим сказать: уже нет в американской элите либералов, то есть демократов и консерваторов. А есть элита и есть разобщённая, раздробленная масса людей. Причём раздробление идёт по очень многим критериям, в том числе и по расовому признаку — есть белые и есть цветные. Если вспомнить о событиях в Капитолии, то видим: там были почти только белые. Тогда как до этого, в ходе предвыборной кампании, было наоборот. Белые полицейские били, стреляли в чёрных. И в США появились движения против белых, против колонизаторов. Историю перевернули! Это что, спонтанно было? Конечно, нет.

И у меня такие мысли сейчас относительно выгоды от всех этих событий. Сейчас для того, чтобы элита удержала власть, деньги концентрировались для того, чтобы поддержать эту элиту.

А прочие элиты возникнут, если соберутся эти раздробленные массы — белые и цветные, соберутся те люди, которые живут в тех районах и в тех городах, где нет работы уже давно… Люди, которые голосовали в 2016 году за Трампа и против либералов.

Таким образом, как это всё начиналось? Это начиналось уже давно. Мы с вами уже говорили в одном из прежних интервью о двух очень интересных людях — о Бжезинском и о Киссенджере. И упоминали, что Бжезинский ещё в 2012 году написал о том, что Америка пропустила момент обновления, пропустила момент необходимой перестройки. Стоит перечитать эту книгу Бжезинского «Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис», и мы поймём, что многие видели уже тогда, что происходит.

Глобальные вещи происходят. Идёт постиндустриальная мощная научно-техническая революция, идёт уже на практике применение искусственного интеллекта. В Америке, которая впереди в деле обновления техники, эта техника выше всего. Но люди, которые должны были бы использовать искусственный интеллект, они могли ли развивать свой собственный интеллект? Или, наоборот, их оставили на произвол судьбы? Вот какая есть серьёзнейшая проблема, а вовсе не та, вошли в Капитолий или не вошли.

Что нужно менять политическую систему, систему выборов — это понятно. То, что мы видим, это как раз столкновение искусственного интеллекта с интеллектом старым. Сейчас почта, классическая почта — вот это письменное голосование — победила искусственный интеллект.

- Вот такое противоречие…

— Такое противоречие, которое Америка сейчас не в состоянии разрешить с этими политиками. Потому что возвращаются Бурбоны, возвращаются те же люди, которые были до 2016 года. Возвращаются те же люди, и, соответственно, возвращаются те же мысли. Америка будет отставать от тех стран, где уже поняли, куда идёт мир.

Поэтому сказать, что будет дальше, чего ожидать… Я сказал уже, что будет хаос. Потому что даже в нынешней ситуации не совсем понятно, кто же будет следующим президентом США. Если даже будет Байден, то как долго? А там уже готовится Камала Харрис. Она, хоть и помладше, но готова ли она и команда, которая стоит за ней, если есть такая команда, побороться с этими проблемами? Этого никто не знает.

Сейчас они начали процесс импичмента. Хотя бы то, что выгнали Трампа из соцсетей, — это такие колоссальнейшие проблемы. Это против всего. Хотя он ещё действующий президент США. Из соцсетей его выгнали, а ядерная кнопка до сих пор в его руках

- Действительно, парадокс.

— Парадокс и огромное противоречие. К тому же выглядит это так, как любимая игрушка старушки Нэнси Пелоси. Она кричит: импичмент, импичмент! В первый раз не получилось, а во второй раз, когда она об этом заявила, то в течение трёх минут только и говорила о Путине. Будто бы то, что случилось, — это проблема России, проблема Путина, это они виноваты во всём. Разве это нормально? Если смотреть с любой позиции, одни противоречия.

- Но, похоже, следует ожидать обострения всех этих противоречий, в том числе противоречий между США и Россией, обострения ситуации?

— Да. И следует ожидать обострения не только внешних противоречий, но и внутренних. Тут хочу добавить очень важную вещь: мы видим, что партийная система в США уничтожается. Республиканская партия в существующем виде точно не останется. Видим, что такие люди, как второй человек в США — Пенс, — запросто бросает всё и переходит на сторону противника. Это показывает, что элита просто испугалась, и такие люди не имеют никакой своей политической основы.

Итак, партии уничтожаются, а создаются абсолютно новые движения. Это будет такая большая разрушительная сила, что весь ореол США (как бастиона либеральной-демократии. — Ред.) уничтожится. Если смотреть с этой позиции, то главная проблема — это будущее Америки.

Если политики там будут заниматься только своими делами, и их будет интересовать только своё мнение и мнение тех, кто хлопает им в ладоши, то у Америки шансов нет.

С другой стороны, не только Ротшильды и Рокфеллеры объединяются. На днях объединились несколько крупных автомобильных корпораций, создали четвёртое в мире гигантское объединение. Крупнейший капитал! Они объединились, процессы политической и финансовой централизации продолжаются. Так будет происходить и дальше.

Главная проблема в том, что колоссальные капиталы сосредоточены в руках немногих, но постиндустриальная цивилизация, которая нарождается, не может быть только для такого узкого круга. Напротив, она как раз расширяет возможности всех людей на Земле. Люди не будут смиряться. И никакими вирусами невозможно бороться с ними.

- Что ж, это действительно кардинальное противоречие. Что нужно для его разрешения?

— Нужно будет думать об абсолютно новом мире. Америка как нынешний руководитель мира, считающая себя чуть ли не императором мира, к этому не готова.

- Но есть ли шанс решить это противоречие приемлемым для всего человечества путём? Есть ли в мире интеллектуальные силы, способные предложить решение и обеспечить его выполнение?

— Если в Америке появятся новые политические силы, новая элита, причём такая, которая будет объединяться со своим народом. И будет понимать, что надо не разделять народ на белые воротнички и на всех остальных, что надо заниматься теми, кто уже поколениями не имеет рабочих мест… А для этого нужно разработать абсолютно другую экономику, политику, идеологию в такой разной, великой и богатой стране. А если это не будет сделано, то…

- Сможет ли Трамп возглавить процесс формирования новой элиты, или он уже…

— Нет, не сможет. Это уже пройденный этап. Речь не о нём, а об абсолютно новых людях. Когда мы смотрим на происходящее в США, то многие ведут себя как болельщики — я за «Спартак» или за «Динамо», я за Трампа или за Байдена. Нет, речь не об этом, дело вообще не в Трампе и не в Байдене. Если только об этом будем говорить, то не сдвинемся с обсуждения проблемы, допустимо ли входить в Капитолий или нельзя…

- Следует ли из этого, что нам всем надо готовиться к периоду большой нестабильности — экономической, политической и, не дай Бог, военной?

— Я думаю, да. Но я думаю также, что уже есть те объединения, интеграции, которые способны быть во главе этого стремительно меняющегося мира. Это крупные страны, такие как Китай. Посмотрите, что делает Китай на фоне всех этих событий в США, — нейтрализует иностранных агентов. Американцы попробовали сказать Пекину, как говорили раньше, — как вы смеете? Но Китай делает своё, там не дадут иностранным агентам, агентам влияния США выстраивать китайское будущее так, как это видится нужным самим китайцам.

Главное тут не в демонстрации независимости, а в том, что вопросы решаются не по-американски. По другим нормам, как это было сказано.

- С оптимизмом ли вы смотрите в будущее? Сможет ли человечество пройти через такой глобальный кризис?

— Я реальный оптимист. Будет трудно, но история показывает, что всегда в такие моменты, так сказать, на исторических перекрёстках, как, например, во времена неолитической революции, промышленной революции или вот сейчас, всегда это происходит очень тяжело, но… Вообще всем советую перечитать книги о судьбах людей, крестьян, ставших наёмными рабочими в Англии во время промышленной революции.

Вот сейчас пора сделать такой стратегический анализ, который показал бы, куда движется мир и в первую очередь возможную роль людей. Речь же идёт о людях. Необходимо построить мир, в котором все люди смогут находить своё место. Для этого нужны совсем другие политики и совсем другая идеология.

- Ещё раз хочу выразить надежду на то, что в нынешнем меняющемся мире найдутся интеллектуальные силы, которые смогут такую идеологию разработать.

— Но они при этом должны будут уже пользоваться и возможностями искусственного интеллекта. Все технические средства уже созданы, только нужно их использовать для развития, а не для войны и грабежа. То есть перед нами два пути: разрушительный и созидательный. Верю, что человечество найдёт в себе силы выбрать путь правильный.

Augusztus 31-én adták át az ötödik Airbus A330 MultiRole Tanker Transport (MRTT) repülőgépet is a NATO tagországok által közösen üzemeltetett állományból.

[...] Bővebben!

Андрей Лубенский, Интервью для ukraina.ru 2020.03.27.

Смысл происходящих сейчас грозных событий невозможно понять, если обращать внимание только на эпидемию коронавирусной инфекции и связанные с этим проблемы. На самом деле мы имеем дело с тектоническими сдвигами, с глобальной биологической войной, после которой мир изменится неузнаваемо

Этот новый мир может быть прекрасен, но может оказаться и хуже того, к которому мы привыкли. Каким он будет — зависит от нас, от того, сможем ли мы измениться в лучшую сторону. Об этом в интервью изданию Украина.ру рассказал известный венгерский политолог Ласло Кемени.

- Ласло, расскажите, как Европа и ваша страна борются с эпидемией коронавирусной инфекции? Что происходит?

— Что происходит? Есть разные предположения о том, откуда этот вирус появился и почему именно такой ажиотаж по этому поводу. Я не хочу заниматься догадками, но могу сказать, что абсолютно все равно сейчас, как этот вирус зародился. Это надо выяснить, конечно, чтобы понимать, как дальше противостоять этой проблеме. Но надо сказать сейчас о другом: то, что сейчас происходит в мире, можно сравнить с начавшейся биологической войной. И самое интересное, что каждая страна занимается военным положением таким образом, как она к этому подготовлена. Какая в стране политическая система, какое там социальное положение, в каком состоянии экономика, какие взаимосвязи с другими странами… Это всё показывает состояние разных стран.

Если посмотрим на это, тогда получается, что мир абсолютно взаимосвязан. Действительно, это глобальная проблема. И нельзя сказать, что, как думали некоторые в начале эпидемии, это проблема Китая. Трамп и сейчас говорит не «коронавирус», а «китайский вирус». Нет. Всё, что происходит, показывает, что это глобальная проблема, и что сейчас мир находится в таком состоянии, что не может быть локальных проблем. Нет локальных проблем. Не может быть, например, локальной проблемы такой, как та же эпидемия этого вируса. И поэтому эту проблему нужно именно глобально решать.

- Всем сообща…

— Да, всем сообща — и только так можно её решить. Сначала надо подходить к этой проблеме глобально, чтобы потом можно было локально, так сказать, на микроуровне решать ее.

- Но пока получается наоборот, мы видим, что каждая страна пытается замкнуться…

— Вот это как раз показывает состояние дел в мире. Мир не в состоянии бороться с этим… Почему? Потому что тут слишком много других влияющих факторов. Не разрешена, не закончена ещё полностью главная проблема конца ХХ века — это холодная война. Закончилась холодная война в 1990 году. Но не все проблемы, связанные с этой холодной войной, решены. Америка думала, что выиграла. Оказывается, что этого не может быть. Там же всё-таки договаривались о ничьей. И надо было так и вести себя. Настоящая ситуация как раз показывает, что не может быть одной страны, которая сможет руководить миром. Надо взаимодействовать.

И дело не в том, какая страна вырастет до уровня США, дело не в том, что Китай может противостоять Америке или не может противостоять, и кто будет руководить миром… Нет. Необходимо абсолютно по-другому подойти к этим проблемам. Это первое.

А второе — это то, что мир переступил порог новой цивилизации. Это цивилизация постиндустриальной научно-технической революции. Это создаёт абсолютно новые условия. Например, если относительно коронавируса посмотреть, то в 2018 году средства искусственного интеллекта выяснили, что надвигается такая ситуация. И страны, которые больше знают, которые впереди идут относительно вот этой новой цивилизации — Америка, Китай, Россия, — они должны были заявить об этом и подготовить к этому весь мир. Не только самих себя, а весь мир подготовить к тому, что сложится такая ситуация.

- Почему же не заявили, не подготовили?

— Это значит, что полностью нет взаимодействия, это значит, что старые системы не работают в новых условиях.

- И нет доверия друг к другу, очевидно?

— Нет доверия, и на первое место страны ставят свои интересы, исходя в основном из интересов капитала. Это интересы капитала, то есть интересы капитализма.

Если более глобально смотреть на ситуацию, то скажу так: мы действительно перешагнули порог новой цивилизации. Но это означает… что это конец капитализма. Должно быть новое общество, новое соотношение стран, новое соотношение людей, то есть абсолютно новый мир. И это означает, что рухнет старая система, полностью.

Вирус как будто катализатором является сейчас этого процесса, ускоряет этот процесс. Чтобы люди во всём мире осознали, что теперь придётся по-другому жить.

- То есть это будет революция сознания прежде всего?

— Абсолютно, абсолютно, абсолютно. И что ещё я считаю очень важным: мы всегда говорим о системном подходе, но на практике это не так. Сейчас как раз всё, что происходит, показывает, что необходимо системно подойти к этим вопросам. Играет роль не один какой-то фактор, а множество факторов. И нужно, особенно научным деятелям, подсказать политикам, что если вы хотите, исходя из одного фактора, решить проблему, например, проблему вируса, то это не получится.

И здесь нужно ещё раз сказать о следующем, я думаю, что это очень важная тема. Раз это глобальная биологическая война, значит, после этой войны — как всегда, после всякой войны — будет абсолютно новый мир. К этому надо подготовиться.

Дальше можно было бы много рассказывать об этих факторах, но главное, я считаю, то, что мир перешагнул рубеж, и начинается мир, в котором искусственный интеллект поможет людям жить абсолютно по-другому. Но для этого необходимо, чтобы естественный интеллект тоже менялся.

- Нужно, чтобы сами люди изменились?

— Да, конечно.

- Но понимают ли это политики? Судя по всему, они в плену у старого мира…

— В том-то и дело, что политики этого не могут понимать. Не могут, потому что они живут в настоящем времени. Очень мало кто сейчас видит и думает стратегически, минимум на три-четыре шага вперёд.

- Научное сообщество, мыслители могут тут помочь, политики прислушиваются к учёным?

— Научное сообщество тоже не совсем готово к этому. Все те, кто занимается проблемами искусственного интеллекта, этой проблематикой, занимаются, можно так сказать, техникой. Главное направление сейчас, например, — создаётся квантовая вычислительная техника. Действительно, это будет большой шаг вперёд, когда квантовые компьютеры будут уже в действии. Но кто будет использовать их, как и для чего? Например, предвидение таких ситуаций, как ситуация с коронавирусом, — вот для этого будут использовать? Или наоборот? Например, как Трамп хотел использовать немецких учёных, которые работают над вирусом: давайте мы вас купим, и вы будете работать для нас, это будет патент американский, и мы будем это продавать. Понимаете? Если по этому пути идти, тогда мир не лучше будет, а хуже.

И, конечно, сейчас появляются разные сценарии о том, что мир будет хуже и будет ещё более жутким.

- Так сказать, новейшие антиутопии… Да, многие сейчас испытывают большую тревогу, и не без оснований. Если я правильно понял, то главное противоречие сейчас — между состоянием умов, тем, какие мы есть, кем являемся, и прогрессом, вызовом будущего?

— Да. И о политиках вы спрашивали — и правильно. Вот посмотрите: почти во всех странах нет политической стабильности. В Германии, например, нет. Меркель уже уходит, но не видно, кто может управлять такой большой и развитой страной. А что в Америке? Мне 77 лет. И вот мои ровесники хотят управлять самой большой, самой сильной страной мира. Это чушь!

- Политическая система тоже отстаёт от времени?

— Конечно. Вернёмся к действительности. Как выглядит, например, Европа? Евросоюз работает над тем, чтобы ещё больше стран Европы присоединялись к ЕС. Да. Но вот для чего? Чтобы увеличить рынок. Не для того, чтобы поднять те страны, которые входят в этот союз, а для того, чтобы увеличить рынок.

Венгрия, например, почти полностью работает сейчас на Германию. У нас в Венгрии нет собственной промышленности. Все крупные предприятия работают на «Мерседес», на BMW, ну и так далее. То есть мы занимаемся монтажом.

- Разделение труда по-европейски?

— Да. Сейчас закроют предприятия, скажем, «Мерседес», тогда в первую очередь где будут закрывать? За границей, в третьих странах. Это не только Венгрия, это и Словакия, и Чехия, в какой-то степени Румыния. Все эти новые страны находятся в зависимости от главных европейских стран. Таким образом, это так выглядит.

Дальше. В этих странах… например, в Венгрии. Страна в таком состоянии, что сейчас, если остановится экономика, тогда люди будут на улице, без денег, без зарплат, без работы. На месяц-два есть у людей какой-нибудь запас. И что из этого получится… На предприятиях военный контроль, на улицах уже военные патрули. Для чего? Против вируса? Так вирус автоматом не победишь.

- Мы видим, что во многих странах подобные вопросы возникают…

— Да. Посмотрите, что творится в Испании. Народ, который привык танцевать, петь, играть в футбол, быть всё время на улицах и свободно общаться, — сейчас эти люди не могут выходить на улицу, они должны сидеть у себя дома. Мне звонил вчера знакомый и говорит: Ласло, люди хотят покончить с собой… Потому что не подготовлены к такому.

То есть локальная ситуация в каждой стране абсолютно разная, но во всех странах всё зависит от глобальных проблем, о которых я говорил.

- Что ж, остаётся надеяться, что найдутся интеллектуальные силы, которые помогут человечеству выйти из этой сложной ситуации.

— Я абсолютный… нет, это неправильное слово — я реальный оптимист. Вы же историк, посмотрите, когда происходили в мире такие глобальные переходы от одной цивилизации к другой, такие же были проблемы. Без войны никогда такого перехода не было.

- Согласен. Но хотелось бы всё же меньшей кровью обойтись.

— Правильно. Я почти уверен, что хотели бы отдельные политические силы в мире использовать обычное оружие — атомную бомбу, ядерную и прочее, и прочее. Но понятно было, что в таком случае всё человечество погибнет. А сейчас не погибнет. Всё не погибнет. Хотя есть сейчас отдельные люди, которые пишут, что старики должны уже уходить. Пусть остаётся молодёжь, пусть старики сидят дома, а кто не сидит — пусть умрёт.

- Это натуральный фашизм.

— Натуральный фашизм, вы правильно говорите. Но он есть. В Америке сейчас идёт предвыборная кампания, и такие высказывания слышны.

- Не только в Америке, и в России, Украине мы подобные высказывания слышим. Можно сказать, мы наблюдаем очередной акт вечной борьбы добра и зла, просто на новом уровне?

— Именно. Те политики, которые сейчас занимаются своей властью, её укреплением под видом борьбы против вируса, подходят именно к фашизму.

Но человечество выживало и в худших условиях. Поэтому и сейчас выживет, я уверен.

И последнее, что я хочу сказать. Не бойтесь средств искусственного интеллекта. Это средство для того, чтобы человечество вступило в новую фазу своего развития, в новую цивилизацию, которая создаёт возможность полного освобождения. Это будет абсолютно другой мир. В этом мире люди не будут зависеть от отчуждённых предметов и структур, не будет рабства, эксплуатации и так далее. А будут абсолютно свободно взаимодействующие люди, солидарные люди. Может быть построен действительно прекрасный мир. Жаль, что мне уже 77.

Az iraki védelmi miniszter bejelentette, hogy országa Ankarától szeretne vásárolni harci helikoptereket, drónokat és elektronikai hadviselési rendszereket.

[...] Bővebben!

Augusztus 27-én elhagyta a Bath hajógyárat, és elkezdte tengeri próbáit a ZUMWALT-osztályú rombolók harmadik egysége, a USS LYNDON B. JOHNSON (DDG 1002).

[...] Bővebben!

Kevésbé ismert tény, hogy a Grumman F-14 Tomcat haditengerészeti vadászgépek AN/AWG-9 fedélzeti radarjával, tűzvezető rendszerével, na és a nagy hatótávolságú AIM-54 Phoenix légiharc-rakétáinak felhasználásával majdnem létrejött egy igen potens légvédelmi rendszer. Ez volt a Sea Phoenix.

[...] Bővebben!

Ugyanis Libanon öt eladásra felkínált Hawker Hunter harci repülőgépét a kanadai székhelyű Lortie Aviation vásárolta meg augusztus 12-én.

[...] Bővebben!

Orosz források szerint, egyeztetések folynak orosz és török szakemberek között a törökök TF-X (Turkish Fighter - Experimental), vagyis a helyi rövidítéssel MMU-nak (Milli Muharebe Uçagi) nevezett, elsősorban légi harcra tervezett repülőgépének jelenleg is folyó fejlesztési programja során.

[...] Bővebben!

A Mexikói Haditengerészet Mil Mi-17-es szállítóhelikoptere augusztus 25-én járt szerencsétlenül.

[...] Bővebben!

Augusztus 20-án indult el a Norfolk-i haditengerészeti támaszpontról, és a Newport News-i hajógyár felé vette az irányt az Egyesült Államok legújabb repülőgép-hordozója, a USS GERALD R. FORD (CVN 78).

[...] Bővebben!

A címként szereplő mondat nem sok újdonságot rejt a védelmi beszerzéseket figyelők részére. Ez a terv már 2020 első felében köztudott volt.

[...] Bővebben!

A hírek szerint a 2019 óta a COSCO (China Ocean Shipping Co.) tulajdonában és üzemeltetésében álló, 15560 tonnás vízkiszorítású hajót, a BANG CSUI DAO RO/RO kompot látták el olyan megerősített szerkezetű, valamint megnövel hosszúságú rámpákkal, melyek lehetővé teszik páncélosok ki-és behajtását is.

[...] Bővebben!

Néhány nap leforgása alatt két MiG-29 Fulcrum harci repülőgéppel lett szegényebb az Orosz Légierő gépállománya.

[...] Bővebben!

A helyi média beszámolója szerint augusztus 11-én a Kaszpi-tengeri türkmenbasi haditengerészeti támaszponton tartott ünnepségen vették át a TÜRKMÉN-osztály első egységét.

[...] Bővebben!

Kigördült a Lockheed Martin festőműhelyéből a Németország részére elsőként elkészült Lockheed Martin C-130J-30 Hercules szállító repülőgép.

[...] Bővebben!

Az erről szóló megállapodást már aláírták a felek.  Az érintett fegyver pedig az MBDA által kifejlesztett az AIM-132 ASRAAM (Advanced Short Range Air-to-Air Missile) lett.

[...] Bővebben!

Az eset tervezetten történt, bár eredetileg 2020-ra volt ütemezve, de a koronavírus okozta járvány miatt 2021. augusztus 15-én hajtották végre.

[...] Bővebben!